Предупреждение: в статье есть спойлеры. А впрочем, они не испортят вам просмотр
Иногда кажется, что сюжет любого фильма описать легко, пока дело не доходит до «Патерсона» Джима Джармуша. В сухом пересказе история не впечатляет: мы смотрим на будни молодого водителя автобуса. На досуге Патерсон ходит в местный паб, а еще пишет стихи. Дома его ждет жена — возможно, будущая кантри-звезда, а пока что неутомимый творец пирогов и настенных росписей.
И всё же «Патерсон» останавливает время. В нём десятки небольших, но точно выверенных деталей, в которые приятно всматриваться, вслушиваться и соотносить их между собой.
Так что история здесь таки есть. Только она рассказана не поворотами сюжета, а богатыми визуальными средствами. Их для нас разобрал иллюстратор Илья Угнивенко, попутно упоминая другой фильм, где работа с композицией похожа, — «Цвет граната» Сергея Параджанова, а также несколько интересных референсов из мира иллюстрации.
Илья Угнивенко — участник клуба иллюстраторов Pictoric, многих украинских и международных выставок иллюстрации. Проводит занятия по рисованию для детей и взрослых.
О своих вкусах в кино: «Я за спойлеры. Смотрю те фильмы, которые на слуху и (это важно) о которых мне интересно рассказали. Нередко смотрю, чтобы внутренне поспорить или согласиться с чужими мнениями. Так когда-то открыл для себя Джармуша и не пропускаю теперь ни одного его фильма, как и Тарантино. Когда фильмы мне нравятся, много раз их пересматриваю, могу работать под них, чтобы возвращаться в пережитые мысли.
Обращаю внимание на боевики — они в тренде и согласуются с моими заказами. По этой же причине просматриваю компьютерные игры. Сериалы смотреть перестал, но раньше бывало, — сильнее всего впечатлили “Фарго” и “Настоящий детектив”. Боевики и сериалы часто проматываю, когда становится скучно».
Ритм и рифма
Фильмы, которые я выбрал, — «Патерсон» и «Цвет граната» — решают одни и те же задачи: добавить динамики статичному формату или последовательности статичных кадров. Эта задача перекликается с той, которая стоит перед иллюстратором, когда нужно интересно раскрыть ряд иллюстраций или когда есть серия работ на одну тему.
Например, мы в Pictoric создавали серию портретов, а сейчас я работаю над картами для настольной игры, где нужно по-разному расположить 200 монстров. Всегда видно, когда такую задачу человек решает на скорую руку — пытается «настрелять» много картинок с одинаковой статичной композицией. Для игры это, может, и не критично, а вот для статичной выставки важно, чтобы не было пассивности внутри формата.
Каждый день в «Патерсоне» начинается со сцены, где двое героев лежат на кровати, и каждый раз у них новая поза. Здесь, по-видимому, не преследуется математическая точность в расположении тел: режиссер просто показывает много одинаково красивых вариантов. При этом позы героев могут соотноситься с событиями дня. Например, в день, когда тело жены Патерсона полуоткрыто, наш главный герой случайно слышит разговор рабочих о девушках.
В фильме есть повторяющиеся события, но они всё время варьируются. Основной ритм задан началом дня (которое несколько отличается в выходные). Потом внутри каждого дня нам где-то показывают нам бар, а где-то не показывают, где-то это большая сцена, а где-то совсем короткая. Параллельно появляется второй ритм — близнецы: герой постоянно видит их, но не вступает во взаимодействие с ними. Джармуш как бы описывает фильмом стихотворение, строчка за строчкой.
То, что Патерсон постоянно видит близнецов и не разговаривает с ними, задает определенный ритм. Но один раз он таки заговаривает с ребенком —девочкой, и она прочитала ему стихотворение. Так ритм, связанный с близнецами, ломается. Но ломается не резко: в тот же день Патерсон, хотя и не привык, заговаривает еще с несколькими людьми. Возможно, режиссер организовал события именно так нарочно; если да, то он божественно математичен, как Мауриц Эшер.
Почти всё действие происходит в закрытом пространстве и в замкнутом временном цикле. Автобус, например, едет всегда по одному маршруту, а герой в нем совершенно статичен. Нарушаются эти закономерности очень редко и к чему-то важному. Например, когда Патерсон гуляет с собакой, та тянет его всегда не в ту сторону, в которую ему хотелось идти. И только один раз, когда Патерсон гулял не с бульдогом, он отправился навстречу судьбе.
Формат и динамика
Эти повторяющиеся кадры перекликаются с фильмом Параджанова. Только у того еще более серьезная задача — решить почти квадратный формат. Этот формат (как и А4, например) делает пассивным всё, что оказывается внутри него. Режиссер решает эту проблему за счет динамики: даже если никто не двигается, динамична композиция. Это чисто эстетический ритм, он не важен для сюжета. Если вдруг из стоп-кадра мы возвращаемся в кино, то статичные композиции подчеркиваются движением, когда, например, герои стоят на фоне движущихся штор или фигур.
Если динамику убрать, эти работы станут скучными. Она хитра и математически выверена. По кадрам Параджанова и Джармуша можно учиться ритмично чередовать пятна. У Параджанова, например, это часто большое, малое и среднее пятно, поддержанные цветовой гаммой. Одно пятно поддерживает другое, и начинается игра с их равновесием: например, можно уравновесить большое пятно маленьким.
Эта тонкая игра напоминает мне одно композиционное упражнение. В нём дается формат, который для сложности делят центрально линией. Нужно при помощи пятен убрать статику и равновесие, разыграть движение.
Эти решения интересны не за счет динамичного ракурса, а именно за счет грамотных композиционных «вбросов». В западных комиксах (например, таких, как «Дэдпул») нередко есть дешевый упор на динамику, когда движение в одном кадре сразу заканчивается в другом. А вот такие художники, как Серджио Топпи или Майк Миньола (автор «Хеллбоя») работают с ритмом. Они «театралы», у них динамика на странице существует за счет пятна, а не кадров. Динамику Топпи задает за счет своего стиля и пластически красивых поз.
Пульсация
Дополнительной динамики добавляет своего рода пульсация, когда в статичной сцене появляется какая-нибудь переменная. У Серджио Топпи так используются шрихи, у Джармуша — орнаменты, у Параджанова — цвет, его оттенки и контрапункт.
Например, интересны первые и последние кадры «Цвета граната», где пятна от гранатов начинают растекаться, выходить за пределы кадра. Выход пятна ломает скучные одинаковые края изображения. Такое задание выполняют на композиции в художественных вузах.
«Чеховские ружья»
Я заметил, что вселенная «Патерсона» в пределах одного персонажа не предполагает развития событий для него. Сюжетные «ружья» тут нарочно не выстреливают. Мы узнаем, кто опрокидывает почтовый ящик перед домом Патерсона, а он не узнает, и это неважно. Вначале фильма рэперы предупреждают, что кто-нибудь может украсть собаку, но Марвина за весь фильм так никто и не украл. Пара подумывает о детях-близнецах, а Патерсон повсюду видит близнецов, но дальше этого дело не идет.
Так удается показать ровное состояние главного персонажа. Вокруг как будто что-то происходит, но ему не обязательно на это влиять. Максимум, что ему нужно, — новый блокнот для стихов (когда любимый бульдог порвал старый).
Все неприятности в этой вселенной — жизнь, она течет как вода: не случайно мы видим много водопадов. Это маленький рай внутри двух персонажей. Он чем-то напоминает финал булгаковских Мастера и Маргариты: они просят оставить их не в аду и не в раю, а в своем маленьком чуланчике. Только здесь, у Джармуша, чуланчик не трагичный.
Объемные персонажи
Для меня важно наполнить персонажа историей, деталями. Даже самая эстетичная картина без подтекста слаба. В группе, которую я учил, была девочка со вполне сложившимся иллюстративным стилем. Она рисовала персонажей и могла о каждом рассказать какую-нибудь историю. Этими историями она ставила отметки в том числе и в своей собственной жизни.
В «Патерсоне» к каждому персонажу прилагается что-то вроде натюрморта из деталей. Например, по фотографии мы видим, что главный герой служил в армии. Так становится понятно, почему он сумел остановить разбушевавшегося посетителя бара.
Любой портрет, на мой взгляд, должен содержать отсылку к истории персонажа. Банальный пример: известных людей часто рисуют с атрибутами их деятельности, и это не случайно.
Автоцитаты
Если присмотреться, все фильмы Джармуша почти неуловимо пересекаются между собой. В «Выживут только любовники» и «Мертвеце» персонажи одинаково непонятно шутят о людях из Кливленда: возможно, это некий локальный мем в круге общения режиссера. И в «Патерсоне», и в «Кофе и сигаретах» есть ненавязчивые отсылки к шахматам: в первом это сцена в баре, а во втором — сам композиционный принцип. Вполне может быть, что это тоже своего рода рифмы, только не внутри одного фильма, а между отдельными фильмами.
Система и спонтанность
И по внутренним, и по внешним рифмам, и по выверенности композиции видно, что Джармуш все время старается находиться внутри своей системы, немного довлеет над актерами. Но у него может быть и немного спонтанности, хотя в конце концов даже спонтанно созданный натюрморт в «Кофе и сигаретах» он, скорее всего, осознанно дополняет.
Вообще же импровизациями можно помочь себе, чтобы не костенеть и не повторять себя или только что подсмотренные приемы. Я, например, режу свои палитры на маленькие кусочки, чтобы под рукой были готовые цветовые гаммы или интересные сюжеты. Они помогают отдохнуть, ненавязчиво найти что-то новое. Я даже купил себе калейдоскоп, чтобы иногда отдыхать от сознательных композиционных решений.
